Поиск по тэгам

«Эй, парень, причаливай!» — мужик бежал вдоль берега по колено в ледяной воде, разбрасывая во все стороны тучи брызг и длинные серые плети пожухлых водорослей. Я что-то невразумительно буркнул в ответ, стараясь не сбить дыхание, размеренно вбивая весло в стеклянную поверхность бухты.  «Попробуй шашлык!» — в одной руке у моего собеседника дымилась охапка шампуров с увесистыми кусками мяса, другой он душил за горло початую бутылку водки. Недалече на бревне расположилась компания пикникующих. Кучки отдыхающих граждан пестрыми пятнами мухоморились у подножий еще не позеленевших сопок. Если грести близко к берегу, почти каждый с той или иной степенью энтузиазма пытался пригласить к столу. Чую, надо толстеть, чтобы не приставали со всякими глупостями.

Активно продолжаю выгул каячных неофитов, слегка перемещаясь по окрестной акватории. Домашний каякинг изумителен возможностью плотного общения с природой не только не покидая пределы Владивостока, но и фактически находясь в одном из его центральных районов. При этом гребублям достается обширное незагаженное пространство, щедро усеянное морскими организмами, овеваемое свежим воздухом и омываемое солеными япономорскими водами.

Для ночного бомжевания десантировался на один из уютных галечных пляжей острова Попова, воздвигнув палатку рядом с буйно цветущей и пахнущей ботаникой. Вечером в жилище с грохотом ломились какие-то унюхавшиеся цветов насекомые. Их безумные усатые морды хищно смотрели на меня сквозь москитную сетку. Впрочем, здоровый сон приходит под топот шестилапых чудовищ по натянутому как барабан тенту, шум прибоя разыгравшегося к заходу солнца, и душераздирающую книжку из недр светящегося в темноте книгочитательного гаджета.

Высунув утром верхнюю часть организма из палатки, прилепившейся на узком галечном пляже одной из микроскопических бухточек острова Попова, обнаружил плотную завесу тумана, нависшего над холодными водами залива. Посему, весь день провел, словно морской ежик в тумане, гребя наощупь меж мокрых зеленых островов, обсиженных бакланами скал и тарахтящих где-то в пространстве моторных посудин.

Растряс жир в организме, немного помахав веслом. Недалеко от города на воде встретил Георгича, проводящего разведку на предмет мест для проведения на Русском экологической акции. Договорились встретиться в Воеводе, куда я и погреб, неспешно разглядывая многочисленных водоплавающих птиц, нагло демонстрирующих из воды свои толстые краснолапые задницы. На берегах уже появились палатки и веселые группы слегка трезвых граждан. Навстречу попадаются катера фанатично одикобразившиеся удочками для троллинга симы. На еще плешивых склонах появились первые россыпи мелких цветочков. Остальное традиционно видно на фотографиях.

На майские праздники по плану у меня должна была быть охота на тигров, но обильные дожди временно перекрыли доступ в угодья, да и тигры ушли на дальний кордон. Посему отправился я бороздить соленые просторы, нафаршировав каяк скарбом и едой. Противный ветер, упорно дувший в морду лица, возродил во мне давно дремавшую идею с пристрастием обойти бухту Новик. Что и осуществил, тщательно заглядывая в каждую щель, любуясь развалинами казарм и пустынными берегами.

В это время года на островах залива Петра Великого положено собирать черемшу. Одичавшие за зиму владельцы плавсредств, рискуя быть пойманными до официального открытия навигации, скапливаются на галечных пляжах южных островов архипелага. Неспешно кушают водку, хрустят свежей черемшой, всячески отмечая фактическое начало водномоторного сезона. Увы, глобальное потепление накрыло Приморье своей ледяной задницей, как слепошарый хозяин уснувшего в кресле кота. По акватории еще дрейфуют ледяные поля, на берегах громоздятся останки айсбергов, тепло солнечных лучей успешно компенсируется злым порывистым ветром.

По акватории залива Петра Великого стаями носятся скрипучие ноздреватые льдины, увенчанные разнообразным дрейфующим со стороны города мусором. Пятна мазута, чьи-то ботинки, пластиковые бутылки живописно украсили собой последние вялые айсберги. Лед растаял, и вся накопившаяся на его поверхности мерзость равномерно распределилась в еще недавно прозрачной воде. Потускневшие морские волны чем-то напоминают подогретый рассол тропических морей, постоянно хочется спрыгнуть с каяка в воду, и по-жабьи разминая конечности, проплыть пару кругов вокруг. Увы, скребущий о днище битый лед возвращает к бодрящей реальности. Чайки сварливо гоняют молодых бакланов, в воздухе стоит пьянящих запах гниющих водорослей и принесенного с Русского острова дыма от горящей сухой травы.

Вечерами, когда холодный осенний ветер покидает скучающую под синим небом волнистую поверхность залива, сбрасываю я на воду уютный желтый каяк и неспешно шлепаю веслом вдоль еще не пожелтевших, но уже пустынных берегов. Закрыв сезон летний, плавно перешел я к сезону осеннему. Подозреваю, что раздобыв теплый ватник, смогу открыть и зимний сезон. 

Бухта Новик пробуждает во мне романтические воспоминания юных лет, в бытность службы на флоте, когда в дебрях печально известного в те времена Русского острова довелось мне осваивать «Курс молодого бойца». Помимо лечебного голодания и прочих строевых дисциплин, была у нас такая приятная вещь как шлюпочная практика. Важный старлей деловито рассказывал про парусное вооружение яла, учил вязать морские узлы, источая военно-морскую мудрость и боевой опыт. Наконец, дело дошло до практической части. Оставив на берегу ненужные настоящему паруснику весла, спихнули на воду ял, слабо дующий в корму ветер понес нас по узкой и длинной бухте. Ритмично стучала вода в деревянный борт, весело галдели сослуживцы, клонилось к закату усталое летнее солнце. Конец дня стал началом процесса возвращения нашего экипажа в расположение части. Через час беспорядочных команд, и отчаянных усилий направить ял в нужном направлении, старлей признался, что силен в теории, но под парусом он идет первый раз в жизни, как и мы. Посему, хрен его знает, как эту штуку вернуть вместе с нами взад. Весел-то нет. Перспектива бесконечного дрейфа средь океанских волн живо встала перед нашими глазами. На воду спустился густой туман. В полной темноте, откуда-то с берега, со стороны школы мичманов прощально доносился мерный строевой топот, под заунывную песню: «Мертвые с косами вдоль дорог стоят…». 

Слепящие от поверхности воды солнечные блики, под мерное покачивание ленивого желтого каяка, постепенно вводят меня в какой-то гипнотический транс. Мысли резиново тянутся в голове, упрямо пустеющей с каждым плеском весла. Время остановилось, остановился знойно зеленеющий в далеке берег, замерли, словно горбоносые статуи, бакланы на острых макушках скал. Периодически вздрагиваю, подозрительно глядя на воду, перемещаюсь ли я куда-нибудь? Но под днищем мелькает зеленая трава, россыпь колючих ежей на мелководье, одинокий, приплывший из города, презерватив...

С грустью, отбросив робкие попытки найти попутчиков на эти выходные, в гордом одиночестве совершил двухдневный заплыв по заливу. Легкое тридцатикилометровое утрясание жира и разминка для верхних конечностей. Благо, погода выдалась исключительно мореплавательная. 

Рано открыл в этом году соленоплавательный сезон. На ледовых полях еще пингвинятся многочисленные рыбаки. Из маломерного флота в заливе лишь одинокое судно на воздушной подушке пугает жирных серых чаек. А я, уже размахивая желтым веслом, ринулся забирать милости у природы.

Сильно грустный отчет, по причине раннего завершения мной водномоторного сезона. Посему на фото нет ничего, кроме камней, воды, неба и причьего говна. Десять почти одинаковых картинок с десятью оттенками синего.