Поиск по тэгам

Весна — наилучший сезон для гребублинга в наших краях. Небо еще сохраняет зимнюю синеву, по прозрачной воде важно дрейфуют бирюзовые льдины, воздух прохладный, идеально подходящий для гребли. И даже довольно сильный ветер не может толком разогнать волну в небольших промежутках между ледовыми полями. По пустынной акватории кочуют какие-то птицы, кроме них разве что редкая браконьерская лодка протарахтит на горизонте, да над поверхностью то там, то тут мелькают круглые тюленьи морды.

«Эй, парень, причаливай!» — мужик бежал вдоль берега по колено в ледяной воде, разбрасывая во все стороны тучи брызг и длинные серые плети пожухлых водорослей. Я что-то невразумительно буркнул в ответ, стараясь не сбить дыхание, размеренно вбивая весло в стеклянную поверхность бухты.  «Попробуй шашлык!» — в одной руке у моего собеседника дымилась охапка шампуров с увесистыми кусками мяса, другой он душил за горло початую бутылку водки. Недалече на бревне расположилась компания пикникующих. Кучки отдыхающих граждан пестрыми пятнами мухоморились у подножий еще не позеленевших сопок. Если грести близко к берегу, почти каждый с той или иной степенью энтузиазма пытался пригласить к столу. Чую, надо толстеть, чтобы не приставали со всякими глупостями.

Активно продолжаю выгул каячных неофитов, слегка перемещаясь по окрестной акватории. Домашний каякинг изумителен возможностью плотного общения с природой не только не покидая пределы Владивостока, но и фактически находясь в одном из его центральных районов. При этом гребублям достается обширное незагаженное пространство, щедро усеянное морскими организмами, овеваемое свежим воздухом и омываемое солеными япономорскими водами.

Возрадуемся же, дети мои, что в пока что скромные ряды нашего братства влилась новая заблудшая душа, одержимая греблей на бесовском изобретении северных народов — морском каяке. Близок, близок тот день, когда по морям, озерам и болотам отчизны будут грести несметные толпы морских каякеров. И не будет на воде никакой иной твари механической, окромя наших бесшумных и быстрых лодок. И не потревожит никто звуком мотора заповедную тишину родных акваторий. И забудут люди про радикулит, и не вспомнят в каком месте у них рос живот. И будет всем ЩАСТЕ.

Целый месяц не держал в руках весло, посему странно было бы упускать наступление вполне летней погоды и не прокатиться по заливу, насколько позволит ледовая обстановка. Ледовый панцирь, стойко державшийся сверх положенной нормы, сдал свои позиции как-то внезапно и бесследно. Вместо характерных для этих чисел марта дрейфующих ледовых полей, на поверхности воды плещутся лишь жалкие скопления ледышек.

Для ночного бомжевания десантировался на один из уютных галечных пляжей острова Попова, воздвигнув палатку рядом с буйно цветущей и пахнущей ботаникой. Вечером в жилище с грохотом ломились какие-то унюхавшиеся цветов насекомые. Их безумные усатые морды хищно смотрели на меня сквозь москитную сетку. Впрочем, здоровый сон приходит под топот шестилапых чудовищ по натянутому как барабан тенту, шум прибоя разыгравшегося к заходу солнца, и душераздирающую книжку из недр светящегося в темноте книгочитательного гаджета.

Высунув утром верхнюю часть организма из палатки, прилепившейся на узком галечном пляже одной из микроскопических бухточек острова Попова, обнаружил плотную завесу тумана, нависшего над холодными водами залива. Посему, весь день провел, словно морской ежик в тумане, гребя наощупь меж мокрых зеленых островов, обсиженных бакланами скал и тарахтящих где-то в пространстве моторных посудин.

Растряс жир в организме, немного помахав веслом. Недалеко от города на воде встретил Георгича, проводящего разведку на предмет мест для проведения на Русском экологической акции. Договорились встретиться в Воеводе, куда я и погреб, неспешно разглядывая многочисленных водоплавающих птиц, нагло демонстрирующих из воды свои толстые краснолапые задницы. На берегах уже появились палатки и веселые группы слегка трезвых граждан. Навстречу попадаются катера фанатично одикобразившиеся удочками для троллинга симы. На еще плешивых склонах появились первые россыпи мелких цветочков. Остальное традиционно видно на фотографиях.

На майские праздники по плану у меня должна была быть охота на тигров, но обильные дожди временно перекрыли доступ в угодья, да и тигры ушли на дальний кордон. Посему отправился я бороздить соленые просторы, нафаршировав каяк скарбом и едой. Противный ветер, упорно дувший в морду лица, возродил во мне давно дремавшую идею с пристрастием обойти бухту Новик. Что и осуществил, тщательно заглядывая в каждую щель, любуясь развалинами казарм и пустынными берегами.

В это время года на островах залива Петра Великого положено собирать черемшу. Одичавшие за зиму владельцы плавсредств, рискуя быть пойманными до официального открытия навигации, скапливаются на галечных пляжах южных островов архипелага. Неспешно кушают водку, хрустят свежей черемшой, всячески отмечая фактическое начало водномоторного сезона. Увы, глобальное потепление накрыло Приморье своей ледяной задницей, как слепошарый хозяин уснувшего в кресле кота. По акватории еще дрейфуют ледяные поля, на берегах громоздятся останки айсбергов, тепло солнечных лучей успешно компенсируется злым порывистым ветром.

По акватории залива Петра Великого стаями носятся скрипучие ноздреватые льдины, увенчанные разнообразным дрейфующим со стороны города мусором. Пятна мазута, чьи-то ботинки, пластиковые бутылки живописно украсили собой последние вялые айсберги. Лед растаял, и вся накопившаяся на его поверхности мерзость равномерно распределилась в еще недавно прозрачной воде. Потускневшие морские волны чем-то напоминают подогретый рассол тропических морей, постоянно хочется спрыгнуть с каяка в воду, и по-жабьи разминая конечности, проплыть пару кругов вокруг. Увы, скребущий о днище битый лед возвращает к бодрящей реальности. Чайки сварливо гоняют молодых бакланов, в воздухе стоит пьянящих запах гниющих водорослей и принесенного с Русского острова дыма от горящей сухой травы.

После сезонного перерыва, вызванного оледенением некоторой части залива Петра Великого и нетрадиционно холодной зимой, наконец, вновь плюхнул в соленую япономорскую воду свой желтый каяк. Среди льдин решил пока использовать каяк сит-он-топ, как более удобный для частых выходов на берег и пожухлые весенние айсберги. Похоже, что я изобрел новое направление в туристической фотографии, когда основной частью сюжета являются задние ноги фотографа. Предложив вашему вниманию дюжину захватывающих картинок с моими мокрыми ботинками, нескромно замечу, что они значительно оживляют унылый мартовский пейзаж.

Вечерами, когда холодный осенний ветер покидает скучающую под синим небом волнистую поверхность залива, сбрасываю я на воду уютный желтый каяк и неспешно шлепаю веслом вдоль еще не пожелтевших, но уже пустынных берегов. Закрыв сезон летний, плавно перешел я к сезону осеннему. Подозреваю, что раздобыв теплый ватник, смогу открыть и зимний сезон. 

Бухта Новик пробуждает во мне романтические воспоминания юных лет, в бытность службы на флоте, когда в дебрях печально известного в те времена Русского острова довелось мне осваивать «Курс молодого бойца». Помимо лечебного голодания и прочих строевых дисциплин, была у нас такая приятная вещь как шлюпочная практика. Важный старлей деловито рассказывал про парусное вооружение яла, учил вязать морские узлы, источая военно-морскую мудрость и боевой опыт. Наконец, дело дошло до практической части. Оставив на берегу ненужные настоящему паруснику весла, спихнули на воду ял, слабо дующий в корму ветер понес нас по узкой и длинной бухте. Ритмично стучала вода в деревянный борт, весело галдели сослуживцы, клонилось к закату усталое летнее солнце. Конец дня стал началом процесса возвращения нашего экипажа в расположение части. Через час беспорядочных команд, и отчаянных усилий направить ял в нужном направлении, старлей признался, что силен в теории, но под парусом он идет первый раз в жизни, как и мы. Посему, хрен его знает, как эту штуку вернуть вместе с нами взад. Весел-то нет. Перспектива бесконечного дрейфа средь океанских волн живо встала перед нашими глазами. На воду спустился густой туман. В полной темноте, откуда-то с берега, со стороны школы мичманов прощально доносился мерный строевой топот, под заунывную песню: «Мертвые с косами вдоль дорог стоят…».