Старое

С трудом пробивавшееся сквозь густой туман небесное светило с размаху плюхнулось за невидимый горизонт. С надрывным треском пиликнул в кустах кузнечик, стукнули по крыше последние редкие капли дождя... И, сперва несмело, а потом все дружнее и громче заквакали лягушки. Могучий квак сотнями голосов обступал нас со всех сторон, переливался раскатистыми басовитыми трелями, проникая сквозь мокрую листву и тонкие стены. «Ква, ква? Ква?! Ква! Ква-ква-ква!» — переговаривалось многоголосое жабье вече. Дебаты были в самом разгаре — жирные и важные, словно депутаты, земноводные смешно семенили по траве к водоему, часто шмякаясь пузом. Сразу вспомнилась свежевычитанная примета — лягушки поют весело к хорошей погоде. Не в силах оценить степень веселости лягушачьего репертуара и положившись на милость природы и квакающих синоптиков, я отправился спать. Вокруг зелеными исполинами вздымались горы южного Целебеса, кучку картинок которого я вам и продемонстрирую.

Российская рыбная отрасль давно привыкла к нескончаемому потоку инициатив и прожектов руководителя Росрыболовства — горячо любимого Андрея Анатольевича Крайнего. Привыкла и смирилась, как смиряются с неблагоприятными погодными явлениями, грохочущим за окнами автотранспортом или выжившими из ума родственниками. Вяло отбиваясь от очередной напасти, отечественный рыбный бизнес всё меньше замечает свежие откровения чиновничьего творчества, всё больше погружаясь в вопросы собственного выживания. Тем более, что инициативы эти в итоге проходят сами, как насморк — рыбные биржи, магазины «Океан», рыбный мега-рынок в Подмосковье и иные продукты «министерства Госфантазий», захлебнулись и тихо утонули в мутном потоке новых идей. Впрочем, плох тот Наполеон, который не желает сбежать из лечебницы. В какой-то момент ведомство Андрея Анатольевича решило не останавливаться на достигнутом, распространив инновации не только на промысловиков, но и на рыбаков-любителей, дыхнув крепким перегаром денежных поборов в карман буквально каждой российской семье.

История эта произошла еще в далеком 2011 году, в полузабытом и диком уголке Евразии, где сквозь таежную глушь несла свои стремительные воды река Арму, где в дремучих лесах бесконтрольно разгуливали дикие звери, а грань между правдой и вымыслом скрывалась в ползущем по ущелью тумане.

В горах на стыке Лаоса, Бирмы и Таиланда есть веселенькая местность, звучно именуемая «Золотым треугольником». Ударным трудом лучшие маководы Юго-Восточной Азии неуклонно повышали урожайность своих полей, увеличивали производство героина и опиума, ширили торговлю и ширялись сами... В общем, как могли крепили интернациональную дружбу, производя несметное количество драгоценной дури. Вследствие чего, слава о Золотом треугольнике поползла по миру вместе с караванами опиума. Не то, чтобы сей район отягощен обилием достопримечательностей и достоин пристального внимания путешественника, но кратко упомянуть о нем стоит.

В многообразии занятий и увлечений, что периодически гнали мой несчастный организм в путешествия по морям, лесам и болотам, до сего времени присутствовали лишь пусть интересные, но сугубо земные объекты. Посему, не смог отказаться от заманчивого предложения переключить внимание на гостей из космоса, занявшись поиском метеоритов. Чтобы не мелочиться, знакомство с внеземными булыжниками решено было начать с Сихотэ-Алинского метеорита — огромной железной хреновины, рухнувшей в Уссурийскую тайгу зимой 1947 года.

Нахлыстовый шнур длинным белым червяком бесшумно извивался по водяному зеркалу, неся на конце большую, связанную из шерсти и перьев, бабочку — взъерошенную и помятую, словно не ночевавшая дома дама. Мерные взмахи удилища снова и снова отправляли истерзанную снасть в путешествие меж блестящих лысинами булыжников и, похожих на кости, доисторических монстров, истлевших на солнце коряг. Вдруг пленка воды вспучилась, разорвалась квадратной губастой пастью и, с жадным бульканьем, чучело бабочки исчезло в глубине. Шнур натянулся, забился в бешеном оргазме поклевки, отважно нырнув в холодную воду горной реки.

Упитанные зеленые мухи со звонким жужжанием выписывали круги по вытянутой орбите и, сочно шмякаясь головой о горячее удилище, оглушенные валились на перемазанную тиной желтую палубу. За странным аттракционом равнодушно наблюдала пучеглазая стрекоза. Под днищем мелькало усеянное улитками дно с суетливо копошащимися полчищами вечно голодных мальков. Бесшумно скользя по зеленому ковру из кувшинок, каяк все глубже внедрялся в водяной лабиринт. Топкие берега силились дотянуться хищными щупальцами сухих ветвей, болото манило отражением синего неба в зеркальном спокойствии воды и обещало скорое знакомство со слизкими телами своих зубастых обитателей.

К ботинкам назойливо липли крупные комья ярко-красной глины, резво карабкаясь  вверх по задним ногам. Еще немного, и я начну превращаться в ходячую терракотовую статую. Глинистые дорожки петляли меж немудреных построек сарайного типа, местами подпертых лотками с грубо наструганными сувенирами. Из темного дверного проема кособокой хижины высунулась голова девушки в смешном колпаке, вероятно, символизирующем национальный костюм. Что-то жалобно пискнув, девушка скрылась, уступив место столь же странно наряженной старухе. Деревня пробудилась, за стоящим поперек дороги сараем послышалась возня, звон металла и суетливое верещание. Внезапно из-за сарая материализовалась разношерстная группа туземцев. Позвякивая украшениями и разноголосо причитая, нас быстро окружили и поволокли под низкую крышу в сарайную темноту.

Активно продолжаю выгул каячных неофитов, слегка перемещаясь по окрестной акватории. Домашний каякинг изумителен возможностью плотного общения с природой не только не покидая пределы Владивостока, но и фактически находясь в одном из его центральных районов. При этом гребублям достается обширное незагаженное пространство, щедро усеянное морскими организмами, овеваемое свежим воздухом и омываемое солеными япономорскими водами.

Возрадуемся же, дети мои, что в пока что скромные ряды нашего братства влилась новая заблудшая душа, одержимая греблей на бесовском изобретении северных народов — морском каяке. Близок, близок тот день, когда по морям, озерам и болотам отчизны будут грести несметные толпы морских каякеров. И не будет на воде никакой иной твари механической, окромя наших бесшумных и быстрых лодок. И не потревожит никто звуком мотора заповедную тишину родных акваторий. И забудут люди про радикулит, и не вспомнят в каком месте у них рос живот. И будет всем ЩАСТЕ.

Целый месяц не держал в руках весло, посему странно было бы упускать наступление вполне летней погоды и не прокатиться по заливу, насколько позволит ледовая обстановка. Ледовый панцирь, стойко державшийся сверх положенной нормы, сдал свои позиции как-то внезапно и бесследно. Вместо характерных для этих чисел марта дрейфующих ледовых полей, на поверхности воды плещутся лишь жалкие скопления ледышек.

Красный плакат с грозными надписями, запрещающий несанкционированные прогулки, остался где-то далеко внизу. Под ногами тянулась тропинка, еле заметная в сплетении жухлого прошлогоднего кустарника и зеленой щетине молодых елок. Нетронутая ретивыми реставраторами полуразрушенная стена с подъемом в горы казалась все более циклопическим сооружением. Остатки некогда квадратных башен теперь выглядывали изящными скелетами каменных полукруглых арок. Осыпавшиеся зубцы не закрывали роскошные виды вдоль ползущего по горным хребтам каменного пути. Постепенно привыкнув к столь необычному для Китая отсутствию людей, лежа на макушке очередной  развалившейся башни, я с досадой услышал натужное кряхтение — на груду камней карабкалась группа пафосно упакованных китайцев. Горные очки, какие-то блестящие фиговины для альпинизма, рюкзаки и одухотворенные восхождением лица подчеркивали суровую торжественность момента.

Часто спрашивают о защите фототехники при съемке с воды и используемой для этого аппаратуре. Поскольку такие условия съемки действительно для многих актуальны, а в сети наблюдается большое количество расхожих мифов по данному вопросу, мало соотносящихся с реальностью, нелишне будет поделиться некоторым опытом организации «влажных» фотосессий.

По многочисленным просьбам прогрессивной общественности, продемонстрирую традиционное революционное брожение в столице Таиланда. Где нарядно одетые люди, с песнями, плясками и прочими беспорядками, выплескивают протестные шествия на зажатые небоскребами бангкокские улицы. В роли борцов за светлое будущее в этот раз выступали краснорубашечники из «Объединенного фронта за демократию против диктатуры». Посмотрим же на процесс борьбы с ближней, так сказать, дистанции...       

Зеленая волна, шипя и причмокивая, облизала обсиженные улитками валуны и откатилась назад в море, оставив веселенький пластиковый каяк в тени нависающих над водой деревьев. Из темной, лоснящейся, словно отлитой из воска листвы свисал длинный хвост. На другом конце хвоста находилась красная мозолистая задница с приделанной к ней сонной обезьяной. Примат меланхолично покачивался на ветке, не замечая подкравшегося снизу двухметрового юнната. Не устояв перед искушением напакостить, я ухватился за кончик хвоста и сильно дернул. Раздалось удивленное верещание, хруст и, отделившись от кроны дерева, на дно каяка рухнул клубок из рук, листьев, шерсти и пронзительных воплей.